Так вышло, что книгу Николая Соляника "Ай да Пушкин!" мне довелось прочитать ещё в рукописи. С некоторым сомнением и даже ревностью приступил я к чтению текста, готовящегося к изданию. Но очень скоро автор развеял мои предварительные сомнения и сделал своим сторонником.
      Дело, наверное, в том, что жанр, избранный им, подкупал свободой формы: конечно, это не академическое исследование, не традиционный биографический портрет, не литературоведческий текст. Свой интерес к русскому гению новоявленный пушкинист обратил в сферу живого восприятия классика, лишённого хрестоматийного глянца, восторженно-подобострастного взгляда снизу и прочей мишуры, которая часто мешает посмотреть свежим взглядом на фигуру нашего главного поэта. Личность Пушкина в его непосредственном психологическом и интеллектуальном становлении и существовании стала предметом эмоционального, заинтересованного рассмотрения.
      Герой-рассказчик, человек наших дней, отправляется, как говорят, в одиссею по пушкинским местам, вдумчиво, внимательно и вместе с тем без особого нажима знакомится с обстоятельствами существования Пушкина в Михайловском и его окрестностях. В этих славных и достопамятных местах происходит встреча его с женщиной Алёной, которая тоже вместе с дочерью-отроковицей Катей приехала сюда прикоснуться к чуду под названием Пушкин. В ходе совместных прогулок, бесед и прочих досугов исподволь зарождается симпатия и взаимное влечение, впрочем, вполне невинное. Михайловский затворник, пожалуй, в такой ситуации времени бы не терял и самым малым шансом воспользовался. Но это так, к слову.
Новые знакомые повествователя в урочное время возвращаются к себе на родину, в Волгоград, выразив смутное пожелание когда-нибудь встретиться снова. Однако сбыться этим благим пожеланиям было не суждено: герой узнаёт о взрыве на волгоградском вокзале, одной из жертв оказывается его благодарная собеседница...
      Но главная линия повествования связана с перипетиями судьбы самого Пушкина. Неожиданно для себя он получает приглашение на аудиенцию с монаршей особой и прибывает сначала в Псков, а потом отправляется в Москву на свидание с императором Николаем Павловичем - сентябрь 1826 года. Временной пункт, важный как для императора и поэта, так и для всей нашей истории.
      Недавно состоялась казнь пятерых декабристов. Николай I делает первые шаги в роли хозяина земли русской, формируется стиль государственного управления. Пушкин, лишившийся многих друзей, чувствует себя в духовной изоляции ("Духовной жаждою томим…"). Его сердце предчувствует: в жизни наступает новый этап — новые друзья (любомудры), новые интересы (участие в издании журнала), любовь всей его жизни (Фёдор Толстой-американец познакомит его с Натали), обретение наследства, начало роковой травли, которая приведёт к убийству великого поэта...
      Но это будет потом, а пока Пушкин размышляет о предстоящем разговоре с императором. Как сложится беседа? Поймёт ли его царь? Обретёт ли затворник свободу?
      Мы-то сегодня знаем, как прошла аудиенция в Чудовом монастыре Московского Кремля. Результатом её стало то, что Николай Павлович сказал Блудову, что разговаривал с самым умным человеком России, разрешил ему бывать в столицах и решил стать его личным цензором.
      И вот наконец дорожные вёрсты позади, перед поэтом кремлёвские палаты, но выглядят они как-то непривычно: навстречу Пушкину выходит… невысокий, подтянутый человек, которого обслуживает… длинноногая секретарша, а сам он толкует об… инаугурации, о бунтовщиках, но не с Сенатской, а с Болотной площади…
      После встречи с царём Пушкин навещает родственников (дядю Василия Львовича), друзей (Вяземского, Нащокина, Соболевского…), вдохнёт атмосферу древней столицы.
Но как странно выглядит древняя столица в книге Соляника! Его герой чудесным образом пронзает едва ли не два столетия и оказывается в ином времени, подозрительно смахивающем на наше. Везде мелькают соблазнительные девицы в мини-юбках, молодые люди в современном прикиде, под Тверской прорыты подземные переходы, на площади вместо Страстного монастыря возвышается всем знакомое изваяние, с которым Пушкин ведёт беседу на дружеской ноге. Поэт минует Московский университет, но оказывается… в Литературном институте и беседует с тамошними студентами.
      Вполне вероятно, что некоторых читателей такие штуки и вольности с исторической реальностью могут возмутить, и они воскликнут: "Ай да Соляник! Ай да…". Но ведь ещё Юрий Тынянов в своих биографических романах не брезговал фантастическими слухами. А уж в наше время с модой на беллетризацию истории, временными смещениями и альтернативной историей всё кажется допустимым.
      Я выказывал опасение, что эта книга вызовет мощную атаку со стороны завзятых пушкинистов, но они пока что помалкивают. Кроме того, пришлось предупредить Николая Ананьевича, что от этого замысла он вряд ли так просто отделается: история ведь только начинается — впереди у поэта и женитьба, и идейно-литературные ристалища, дуэль и смерть, как выражался П.Е. Щёголев… Да и в отношении современного плана не всё потеряно: да, героиня погибла, но осталась подросшая дочь, которая тоже интересуется судьбой поэта, да и сама из себя ничего… Одним словом, стать пушкинистом очень непросто, но ещё сложнее перестать быть им. Практически невозможно.

Сергей Казначеев